«главное правило в жизни – все время развиваться». Интервью для журнала ARTCER
Евгений Пожарский – архитектор, дизайнер, автор проектов интерьера модных московских ресторанов, основатель собственной мастерской Crazy Hands. Его работы известны и узнаваемы сложностью творческих решений, большим количеством деталей и смелостью выбора материала. О том, как сочетать несочетаемое, как подбирать правильный свет в интерьере, как удивлять клиента, сохраняя гармонию в интерьере, а также о том, как создать новогоднее настроение в доме рассказал архитектор в интервью журналу ARTCER.
О творчестве архитектора «в деталях»
— Евгений, Вы выросли в творческой семье. Скажите, как творческая атмосфера и воспитание повлияли на Ваш выбор профессии и на Ваше творчество?
— Сильно повлияли, потому что и отец, и мать – художники-полиграфисты. Дед тоже известный художник-график. Придумал много шрифтов. Естественно, все рисовали. С детства я за этим наблюдал. И в принципе, у меня не было выбора, как только стать близким к этому делу. Но книжками, именно графическим дизайном (иллюстрациями и т.д.), не очень хотелось заниматься. Хотя я пробовал поступать в полиграфический, но как-то не пошло. И я занялся архитектурой и дизайном. Я периодически советуюсь с родителями. Показываю эскизы, делюсь своими идеями. Они меня всячески поддерживают. К примеру, в ресторанах I like Bar и I like Wine я везде расставлял книги, причем, действительно, интересные. Моя мама работает в детской библиотеке. Там списывают книги в утиль, а я их собираю, и затем использую в проектах. Людям нравится, они часто их забирают. Мне тоже это нравится – нести в массы добрую составляющую.
— Каждый из Ваших проектов отличается сложными дизайнерскими решениями. Скажите, где Вы берете вдохновение для создания своих проектов? Откуда идеи?
— Я стараюсь много читать: и зарубежной, и отечественной литературы. Хожу по своим конкурентам, по заведениям, чтобы посмотреть, что люди вообще делают. Меня периодически осеняют разные идеи. Также тематика заведения «заставляет» изобретать необычное. Вообще мне нравится использовать недорогие материалы, и превращать их в дорогие. Например, проволочные скульптуры, которые мы видим здесь (прим. редакции: ресторан I like Grill) и люстры – все они сделаны в моей мастерской. И все сделаны вручную. По сути, в моих работах присутствует очень много ручного труда. Я за то, чтобы дизайнер и архитектор мог сделать все вручную. Одно дело нарисовать, а другое – сделать это своими руками. Я часто сталкивался с этим вопросом, когда рисовал и пытался найти человека, который может это реализовать. И не находил. Либо цена была умопомрачительной, либо делали очень долго, некачественно и не так, как хотелось. Поэтому я пришел к тому, что начал все делать сам. Это тяжело, очень много времени занимает, но зато результат получается тот, который я хочу.
Сложные дизайнерские проекты
— Мы сейчас находимся в ресторане I like Grill, так же Вы являетесь автором проектов таких ресторанов, как Barbara Bar, I like Bar, I like Wine, Beer&Brut. Все они стилистически сложные и насыщены большим количеством деталей. Скажите, как Вам удается убедить заказчика принять такое смелое решение?
— Я стараюсь работать с достаточно смелыми в этом плане заказчиками. Они мне доверяют. Все дело в том, что в итоге я нахожу гармонию. Решения очень опасные, и меня не раз обвиняли в избыточности деталей и предметов. Но, все же, я добиваюсь гармонии: нет ощущения «тяжеловесности» или «давящего» дизайна со всех сторон. Однако, дизайна, конечно, много. Я стараюсь изобрести каждую деталь и довести ее до конечного состояния. Изначально, во всех ресторанах я уделяю максимум времени туалетным комнатам. Другие заведения мало уделяют этому внимания. Детали, которые там появляются, такие как «пианино-раковина» – это сочетание несочетаемого. В проектах мне хочется использовать инсталляции, творческие скульптуры, которые являются не только мебелью, а даже произведениями искусства. Но в тоже время они остаются функциональными, не теряя своих нужных свойств для логистики ресторана и для его посетителей. Важно, чтобы все было удобно. Сейчас, вероятно, будем строить еще один I like Bar и I like Wine. В своих новых проектах я всегда стараюсь сохранять то, что очень понравилось в предыдущих. В I like Wine это туалетные кабинки в виде винных бочек. Это всем безумно понравилось, и в новом проекте я оставил эту деталь.
«Почерк» мастера
— Придерживаетесь ли Вы каких-либо трендов в дизайне?
— Я стараюсь не реагировать на тренды и на моду, которая «царит» везде. В этом меня тоже многие обвиняли, что я живу в каком-то своем мире. Я считаю, что любой объект сам «подсказывает» тренд. В любом случае, я реагирую на то, что происходит вокруг. Но, все же, стараюсь создать свой микромир дизайна. И это уже начинает работать. Я знаю, что люди начинают узнавать мой подчерк. И это радует.
— По какому критерию можно сказать, что это работа Евгения Пожарского?
— Думаю, по количеству деталей, смелости выбора материала, смелости необычных форм в тех местах, где их быть не должно. Также использую много инсталляций в своих проектах. Этим я и удивляю.
— Творчество каких дизайнеров и архитекторов Вам интересно?
— Конечно, мне нравятся такие «величины» как Заха Хадид, например. Я слежу за тем, что происходит, но не стал бы выделять кого-то определенного. Мне нравится много старых архитекторов. Например, Луиджи Серафини. Он не только занимался архитектурой и дизайном, но еще создал свою энциклопедию – огромный Кодекс Серафини. В этой энциклопедии он своими картинками нарисовал всю историю, другой мир: свой шрифт, свои животные – все свое. До сих пор люди гадают, правда ли то, что он нарисовал, или это только его фантазия. Нравится именно то, что человек занимался не только архитектурой и мебелью. Он широко смотрел на вещи, и делал то, что нравится. Я использовал его стиль – «соединить несоединимое». У него в рисунках это очень прослеживается. Я тоже пытаюсь соединить такие вещи, как, например, раковину и пианино. Это может не у всех уложиться в голове, но у меня уложилось и органично живет.
— Евгений, что Вы цените в своей профессии?
— Она развивает меня во всех планах. Я многому учусь. Это главное правило в жизни – все время развиваться.
«Выстраиваем» свет с профессионалом
— Евгений, с проектом I like Wine вы победили в конкурсе PinWin в номинации «Лучший свет в интерьере». Скажите, что отметило жюри конкурса в этом проекте?
— Я, наверное, один из первых, кто внедрил «лофтовый» свет в таком количестве. Весь ресторан максимально усеян «лофтовым» светом и винтажными лампочками. В то же время, они светят достаточно тускло. Получилось осветить ресторан количеством светильников. Жюри было из Праги. Это представители большого завода, где делают хрусталь, люстры. Отметили, мне кажется, то, что все гармонично соединено. Здание достаточно старое, оно, по-моему, под надзором. Мы все сохранили, например, — сводчатые потолки. И, в то же время, добавили «старины» — все грамотно. И попали в тренд с этим «лофтовым» светом. Вот почему им очень понравилось.
— Сейчас свет – это не просто одна из составляющих интерьера. С помощью него можно создавать зонирование, подчеркивать определенные предметы и детали интерьера. Скажите, на Ваш взгляд, насколько свет может изменить восприятие пространства?
— Максимально. Потому что в какое-то время нужно людей объединять, а в какое-то — разъединять. Это важно, потому что на этом строится заработок ресторана. Максимально уютное пространство иногда не выгодно ресторану. Например, на бизнес ланчах свет должен быть ярким, чтобы быстро покушать и пойти дальше. Ну а вечером, естественно, он должен быть муаровым, приглушенным, чтобы люди засиживались и не видели окон. Как в магазине Икеа, например, — там нет окон и люди там ходят долго. Какими-то акцентами нужно притягивать людей, а какими-то наоборот – отдалять. У меня обычно много разного освещения: диодного и направленного, с тонкими лучами. Причем один светильник висит над другим. Один «бьет» на стол, а другой, общий подсвечивает. Все это требует поиска. Подчас, повесив какие-то светильники, понимаешь, что они светят абсолютно не так, как хочется. Приходится их менять, переставлять в другие места. Это сложный процесс.
— Если говорить об отделочных материалах, нужно ли для них выстраивать «правильное» освещение? В частности, для керамической плитки?
— Все зависит от фактуры, геометрии и текстуры плитки. Иной раз, сама плитка такая красивая, что ее даже подсвечивать не нужно, она начинает по-настоящему «жить». Например, в I like Grill мы использовали огромные слэбы 3х1 м. Мне очень нравится название: керамогранит на стекловолокне «под ржавый металл». Он тонкий, 3 мм толщиной. Строители очень сильно намучались пока его выкладывали. В итоге, все получилось. Но, например, в ресторане I like Wine, я использовал плитку ромбиками, которая сейчас в тренде. Современная, она идет вдоль окон, там, где кирпич. В этом помещении окна до пола. И дневной свет очень тонко ложится, освещая плитку. Важно учитывать дневной и электрический свет. Освещение меняет цвет плитки и ее геометрию, подчас. Общее окружение так же играет свою роль. Об этом надо не забывать.
— Сейчас приближается Новый Год. Скажите, как создать праздничное настроение в доме, в том числе, при помощи освещения?
— Это сложно. Наверное, надо, в первую очередь, выкрутить люминесцентные лампы, которые могут присутствовать в квартире или в доме. Дневное освещение вечером противопоказано. Надо больше «винтажного» – это всегда подчеркнет уют. Сейчас, благо, винтажные лампы продаются в любых строительных магазинах, стоят недорого, но придают максимум новогоднего настроения. Можно выкрутить старые лампы и поставить новые. Надо прекратить использовать дождик на елках. Надо минимизировать украшения, использовать акценты более точечно. Убрать пластик и полиэтилен, использовать бумажные украшения, оригами. Их можно сделать вручную. Натуральные материалы будут гораздо интереснее смотреться. Искусственные тюльпаны и тому подобное не создают настроения и радости, не дают человеку развиться. Я думаю, надо идти дальше.
Керамическая плитка в стиле «Пожарского»
— Какие декоративные приемы с использованием керамической плитки Вы можете отметить в своих проектах?
— Например, в ресторане на кухне, по СЭС нормам должна быть плитка. В случае с рестораном I like Grill мы сделали интересный прием, как я уже сказал, используя слэбы размером 3х1 м – это «безумство» на стенах, которое не говорит о том, что это плитка, потому что у нее нет швов. И нет ощущения кухонных маленьких плиточек. С другой стороны, в туалете раковина сделана из огромного пня, срез которого продолжается на полу — на плитке с укладкой ромбиками с рисунком среза дерева. Все повторяется и живет друг с другом. В ресторанах, в туалетах, в квартирах – огромное количество декоративной плитки. В жилых помещениях любят плитку, в таких интерьерах используется много керамики. Я делал столы из керамической плитки и керамогранита: брал молоток, набивал плитку на осколки и из нее создавал мозаику, которой покрывал столешницу. На таком изделии перемешены и керамика, и стеклянная плитка, и настоящий камень.
— Есть ли у вас какие-то предпочтения в керамической плитке по формам, формату, фактуре, цветам или, может быть, производителям?
— Мне нравятся экстравагантные экземпляры. Например, керамогранит «под картон» и т.д. Я, подчас, замечаю такие варианты, которые в голове не укладываются. Раньше для всех была удивлением плитка «под дерево», а сейчас она уже везде и такого качества, что ее сложно отличить от натурального дерева. Сейчас я замечаю, что делают плитку и «под картон», и «под газеты». Она может быть криволинейной формы и с разной толщиной, которая играет важную роль. Это уже не просто прямоугольник, а, например, керамогранит большого формата или плитка нестандартных форм, потому что всем надоела обычная плитка размером 60х60 см или 30х30 см – никого этим не удивишь. Плиткой «под дерево» тоже уже никого не удивишь. А если форма плитки «безумная», то человек начинает обращать на нее внимание. Интересные принты также играют очень важную роль в интерьере.
— Сейчас в тренде имитация натуральных материалов: камня, мрамора, бетона, дерева, ткани — имитируется все. Это есть практически у всех производителей керамической плитки. Как Вы относитесь к такой керамической плитке и есть ли она в Ваших проектах?
— Да, как раз последнее, что я использовал — это плитка «под дерево» с интересным срезом. Плитку «под мрамор» сейчас делают так, что ее уже не отличить от натурального материала. И такую плитку гораздо удобнее использовать, потому что не надо ездить и выбирать слэбы натурального мрамора. В случае с плиткой, можно быть уверенным, что придет именно тот цвет, который ты выбрал. Это удобно, раньше такого не было. Также плитка мобильнее натурального камня, и сертификаты качества на нее есть. В общем, с ней гораздо проще работать, и с заказчиком удобнее утвердить этот материал. И в таком случае заказчик не скажет: «я хотел мрамор такого цвета, а пришел какого-то бежеватого…». Объяснить ему, что карьер «произвел» другой сорт мрамора сложно. Лучше, когда цвет материала совпадает с тем, который указан в каталоге, или который мы видим на образце. Такая же ситуация с деревом, тканью и т.д. И это здорово.
— Есть устоявшееся мнение, в основном в России и странах СНГ, что плитка используется в санузлах и зонах с повышенной влажностью. А где, на Ваш взгляд, можно еще использовать этот материал в жилых интерьерах?
— Где угодно. Если мы говорим, например, о жилье за городом, то плитка используется для облицовки всех полов и стен. Она стала очень многофункциональна и проста в укладке. Ее качество тоже повышается. Это раньше были сложности. Так, с фабрики приходила «веденая» плитка, из-за чего были проблемы со строителями. Сейчас все стало гораздо проще. Есть плитка «под кирпич», из нее можно выкладывать стены. Не обязательно использовать клинкер, теперь можно использовать плитку. Так же на пол, в загородном доме гораздо лучше положить плитку «под дерево», нежели массивную доску, которая через 2-3 года все равно разойдется, потому что все бегают со снегом на ногах. Единственное, что невозможно победить – это звук керамики. Возможно, придумают нанесение еще какого-то слоя на поверхность, который будет заглушать звук керамической плитки.
— Как Вы думаете, куда будет «двигаться» дизайн в ближайшие несколько лет? Будет ли что-то принципиально новое или все будет «крутиться» вокруг трендов, которые актуальны сейчас?
— Развивается все очень лихо, поэтому уследить достаточно сложно. Явно по ощущениям: лофт уходит, что радует, так как все устали от кирпичиков. В то же время, лофт все равно останется приемлемым. Наверное, в моде — комбинация стилей, эклектика. Минимализм сейчас другого характера. Т.е. раньше в этом стиле использовались глянцевые панели, сейчас можно просто «закатать» комнату в бетон и это будет в тренде: и не лофт, и непонятно что, но минимализм. Сложно, потому что наш российский менталитет все равно «хочет» много ящичков, книжечек, большое количество маленьких комнаток, и от этого никуда не убежишь. Сейчас мода диктует «закатывание» всего в бетон, но человеку неуютно в этом жить и находиться в таком помещении тяжело. Поэтому, все это быстро пройдет и повернется в другую сторону. Сложно предсказать, что будет в моде в будущем, но я думаю, что все идет к комбинации тех стилей, которые нравятся тому или иному дизайнеру или клиенту. В любом случае, тенденция натуральных материалов будет развиваться и будет актуальна еще долгое время.
www.artcer.ru
Culture and art
Архитектор Е. Пожарский и скульптор В. Викторов на БАМе. Фото.
Архитекторы Евгений Пожарский и Виктор Викторов
Семь лет назад по путевкам ЦК ВЛКСМ они приехали на БАМ в творческую командировку с одной целью — сделать существующие временные поселки строителей более красивыми, благоустроенными. Красота жилья, столовой, Дома культуры — это немаловажное слагаемое хорошего настроения, а следовательно, и радостного труда.
В. Викторов. Скульптура «Приятного аппетита» (у входа в рабочую столовую). Дерево. 1979. Поселок Кичера.
В первую поездку они успели немало: в поселке Беркакит улучшили проект торгово-промышленного центра, подготовили к открытию поселковый клуб: светильники, люстры, чеканка на стенах сделаны руками скульптора. Но с особенной любовью Виктор работал над созданием своеобразного сказочного царства на площадке детского сада «Солнышко». Резные зверюшки, избушки, горки, на длинном шесте взметнулся флюгер с жестяным петушком. Да такому городку позавидуют ребятишки и столичного города!
Здесь, в Беркаките, на трассе произошла случайная встреча молодых архитекторов с художником Юрием Ракшой. А через несколько месяцев в Центральном выставочном зале Москвы они увидели свой групповой портрет. Картина называлась «Беркакит-77». Ныне она широко известна и воспринимается нами как собирательный образ молодого творческого поколения 70-х годов.
В. Викторов Монумент в честь многонационального Всесоюзного отряда имени XVIII съезда ВЛКСМ. Дерево. 1981. О Станция Кичера.
С Беркакита и началась их дружба со стройкой. Теперь каждый год они стремились приехать на БАМ, чтобы в короткий командировочный срок воплотить те замыслы и идеи, которые обдуманы в Москве. После Беркакита были Кичера, Северобайкальск, Таксимо. Особенно много труда они вложили в строительство поселка Кичера — недаром он был признан впоследствии самым красивым на трассе. Архитекторы сделали перепланировку здания школы, проект нового клуба. Они доказали, что из одних и тех же типовых щитов можно построить оригинальное здание, а не безликий барак.
А скульптор занимался своим делом. Первая из скульптур «Приятного аппетита» украсила здание столовой. И конечно, были работы для детского городка. БАМ — стройка молодежная, и надо подумать о молодых семьях, их детях. Для детей, тех, кто вскоре будет осваивать БАМ, трудиться на БАМе, и надо прежде всего создавать такую среду, которая несла бы радость, оптимизм.
Когда в Москве увидели произведения Виктора — бамовские «Лошадки», «Тройку», «Белочку»,— подготовленные для детского городка, то сделали скульптору срочный заказ для Битцевского лесопарка столицы, который входил тогда в зону олимпийского комплекса.
Всего за восемь лет сколько же успел сделать Виктор! Всех работ хватило бы с лихвой на серьезную персональную выставку: и архитектурно-декоративная скульптура, и памятники, и оформление интерьеров. Да, только на БАМе можно так расти творчески, обретать свое лицо, быстро воплощать замыслы, остро чувствовать необходимость и пользу своего труда.
В. Викторов (скульптор), Е. Пожарский (архитектор). Игровая площадка детского сада «Елочка». 1979. Поселок Кичера.
Во всех скульптурах виден характер Виктора, его восхищение жизнью стройки, его щедрый дар, благодарность молодым строителям, их энтузиазму, о котором не принято говорить пышными словами, а который надо доказывать делом. «В моей жизни нет ничего лучше БАМа»,— говорит Виктор.
Может быть, в этой любви к стройке, к ее нешуточной жизни, где все отлично от атмосферы московской, сказываются наследственность, семейные традиции. Отец Виктора принимал участие в строительстве Донбасса в 30-х годах. Там Виктор родился, и детские впечатления вновь ожили на БАМе! Тот же трудовой ритм, та же устремленность в будущее, то же отсутствие меркантильности, то же стремление делать свою биографию с высоких образцов!
Сегодня Виктор снова на БАМе. Он занят возведением монумента строителям магистрали, который будет установлен на месте стыковки. Этот памятник — своеобразный итог восьмилетней работы и жизни скульптора.
Высокой оценкой труда архитектора и скульптора по благоустройству поселков на БАМе стало присуждение им премии Ленинского комсомола. И хочется верить — они многое еще сделают для этой стройки, ведь предстоит огромная работа по освоению территорий, прилегающих к БАМу. Здесь встанут новые заводы, поселки и города. И опыт Евгения Пожарского и Виктора Викторова ценен и для их будущей творческой жизни, и для других архитекторов, художников, которым предстоит создавать новые районы. Ведь БАМ на строительстве трассы не кончается, он только начинается!
culture-art.ru
В Тверском суде Москвы по «делу о взятке» в Росрыболовстве допрошен подполковник ФСБ Евгений Пожарский — Дело №3. Рыбалка в мутной воде. Точка зрения. — Новости Права
В рамках рассмотрения дела помощника главы Федерального агентства по рыболовству Игоря Бакулина, которому предъявлено обвинение по ч.3 ст.30 и ч.4. ст.159 УК РФ (покушение на мошенничество в особо крупном размере) в Тверском районном суде г.Москвы был допрошен в качестве свидетеля старший оперативный сотрудник второго управления «Т» СЭБ ФСБ России, курирующего деятельность Росрыболовства, подполковник Евгений Пожарский.
Единственный из опрошенных ранее судом свидетелей, Евгений Пожарский отвечал на вопросы гособвинения и защиты, глядя в печатную версию собственного служебного рапорта в адрес руководства подразделения, подготовленного в апреле 2010г. Позже этот рапорт послужил основой для возбуждения уголовного дела в отношении помощника главы ФАР. Суд счел возможным давать свидетельские показания таким образом, отклонив заявленное защитой ходатайство.
В ходе судебного заседания выяснилось, что оперативный сотрудник Евгений Пожарский участвовал в руководстве проведением оперативно-розыскных мероприятий в связи с обращением в органы ФСБ гражданина Латвии, проживающего в Японии, Иварса Грунсбергса, официально признанного потерпевшим по делу. Место регистрации Грунсбергса в Москве оперативник «не помнит». Грунсбергс, по определению Пожарского, «специализирующийся на промышленном вылове тихоокеанских лососей», сообщил в ФСБ о готовящемся в отношении него обмане со стороны Бакулина, выразившемся, как следует из рапорта, «в получении денежных средств в особо крупном размере на сумму в 200 тысяч долларов». Свидетель показал также, что именно Грунсбергс «просил Бакулина оказать помощь по бизнесу», а конкретно в «участии и победе в аукционе», проводимом Росрыболовством в марте 2010г.
Обращает на себя внимание ряд фактов. В частности, в начале заседания Евгений Пожарский по просьбе стороны обвинения рассказать о подробностях по делу показал, что с обвиняемым Игорем Бакулиным не знаком. Позже, отвечая на вопрос адвоката Сергея Цвирко, он сообщил, что по поручению следователя посещал Бакулина в СИЗО. Кроме того, Пожарский, ранее указавший в своем рапорте, что рыболовецкая компания «Атлантика» принадлежит Игорю Бакулину, на допросе заявил, что он в этом не уверен, как и в том, что компания может принадлежать родственникам или знакомым Бакулина.
— Вы это проверяли?
— Нет. Такой задачи не стояло.
В дальнейшем старший оперативный сотрудник показал, что не знаком с конкурсной документацией ФАР, не знает функций и состава аукционной комиссии ведомства, ее роли в ходе аукциона, а также порядка проведения торгов, понятий «жирные» лоты и снижение шага аукциона. Вот выдержка из допроса:
— Вы изучали результаты аукциона ФАР?
— Я их не читал.
— Почему вы решили, что протокол проведенного аукциона подложный, если данные из него совпадали с реальными?
— Я не сверял.
— Должна ли ФСБ контролировать участие иностранцев в аукционе?
— Нет.
— Вы знаете, что Грунсбергс является официальным представителем компании «Кадет»?
— Нет.
— Какие действия с использованием служебного положения совершил Бакулин в отношении компаний, которыми владеет Грунсбергс, как Вы утверждаете в рапорте?
— Не могу сказать.
Удивительно, но свидетель, который, по его словам, «с августа 2009 года» занят в «разработке особо важных дел, связанных с фактами проявления коррупции в ФАР», и составил подробный служебный рапорт на основе материалов оперативно-следственных мероприятий, послуживший основанием для возбуждения уголовного дела по статье крупная взятка (изначально), переквалифицированной затем на мошенничество, уверен, что помощник главы ФАР Бакулин «не мог влиять на результаты аукциона», но, судя по показаниям на допросе, совершенно не знает, чем занимается ФАР, кто в итоге оказался победителем аукциона Росрыболовства и массы тех сведений о деятельности ведомства, что напрямую соотносятся с большими деньгами, а следовательно, могут касаться коррупционной составляющей. Разоблачение которой, собственно, и являлось должностной обязанностью подполковника ФСБ Евгения Пожарского. Или была другая задача?
19.07.2011
Информационно-правовой портал «ЗАКОНИЯ»
www.zakonia.ru