27 декабря 1947 г. завершилась одна из самых секретных операций в истории. Военно-морские силы союзников по антигитлеровской коалиции (США, Великобритании и СССР) отправили на дно Балтийского моря запасы химического оружия поверженной Германии. Это было сделано в рамках тройственного договора 1945 г., с которого до сих пор не снят гриф секретности.
Как выяснилось впоследствии, было затоплено 302 875 т боеприпасов, содержащих 14 типов отравляющих веществ (ОВ) — от широко известного еще с первой мировой войны иприта (горчичного газа) до новейших по тем временам, разработанных в гитлеровской Германии. В среднем ОВ составляют около 20% от массы боеприпасов. Так что на дно Балтийского моря, проливов Скагеррак и Каттегат попало свыше 60 тыс. т ОВ в чистом виде. (Для сравнения: по международным договорам Россия обязана уничтожить «всего» 40 тыс. т своих ОВ, т. е. в полтора раза меньше, чем лежит на дне одного из самых мелководных морей в мире и проливов, связывающих эту закрытую акваторию с Северным морем и Атлантическим океаном.)
Принимая 56 лет назад решение об уничтожении химического оружия (о затоплении его вместе с судами на больших глубинах), союзники искренне полагали, что таким образом проблема будет решена раз и навсегда. С точки зрения науки тех лет, это был простой, быстрый и надежный способ избавиться от страшного наследия войны. Считалось, что даже при одновременной разгерметизации всех боеприпасов и попадания ОВ в воду за счет размывания, перемешивания, разноса течениями концентрация их уже через несколько часов (в крайнем случае – дней) упадет ниже предельно допустимой. Только спустя много лет английский генетик Шарлотта Ауэрбах откроет сильнейшие мутагенные свойства иприта и других ОВ. Увы, ПДК для них не установлены и по сей день: даже в ничтожных количествах (несколько молекул на литр воды) иприт сохраняет все свои коварные качества. Пройдя по пищевым цепочкам и попав в организм человека, он вначале никак не проявляется и лишь спустя месяцы, а то и годы, реализуется в виде злокачественных новообразований, язв или (спустя два, три, четыре поколения) приводит к появлению на свет физически и психически неполноценных детей.
Руководство СССР в условиях жесточайшей разрухи после второй мировой войны решило не жертвовать даже самыми старыми судами и затопить нашу долю химического оружия фашистской Германии (35 тыс. т — 12% общего количества боеприпасов) россыпью. Заручившись согласием союзников, руководство СССР претворило эти планы в жизнь: 5 тыс. т боеприпасов затопили в 70 милях (около 130 км) юго-западнее порта Лиепая, оставшиеся 30 тыс. т – у острова Борнхольм (Дания). Всюду глубины составляли 101–105 м. До лета 2001 г. считалось, что это — единственные захоронения химического оружия в акватории Балтийского моря. Правда, бывший военнопленный Петер Гюнтер в свое время утверждал, что у Борнхольма ВМС Великобритании также затопили шесть судов с химическим оружием на борту, однако эти свидетельства более ничем не подтверждались.
Англичане и американцы, со своей стороны, тоже отошли от намеченного плана и затопили суда с 258 750 т химического оружия в проливах Скагеррак и Каттегат. По разным данным, на дне этих проливов лежат от 42 до 65 судов со страшным грузом. Учитывая общее количество подлежавшего уничтожению химического оружия и средний тоннаж затопленных судов, ближе к истине, скорее, верхняя оценка.
По данным генерал-майора авиации в отставке Б.Т. Сурикова, английский журналист Найтли, впервые рассказавший в открытой печати (журнал «Санди таймс», май 1992 г.) о захоронениях химического оружия в Балтийском море и проливах, сумел в 1992 г. добиться признания правительства Великобритании, что еще 120 тыс. т устаревшего химического оружия британского производства было затоплено в 27 точках на дне Северного моря. Других сведений об этом нет.
Итого: на морском дне 422 875 т химического оружия (не считая 35 тыс. т «россыпных» захоронений); 85 тыс. т «чистых» ОВ.
В 1991 г. Россия пошла на беспрецедентный шаг и рассекретила 27 документов, касающихся затопленного химического оружия. К сожалению, Великобритания и США не последовали нашему примеру. Напротив, когда в 1997 г. истек 50-летний срок секретности этих документов, они продлили его еще на 20 лет, до 2017 г. Однако похоже, к тому времени подробности уже не будут иметь значения: ОВ окажутся в море значительно раньше.
Скорость коррозии оболочек боеприпасов в балтийской воде составляет около 0,1–0,15 мм/год. Толщина оболочек в среднем 5–6 мм. Прошло более 50 лет… Одновременный выброс больших количеств ОВ (так называемый залповый выброс) может произойти в любой момент, когда в трюмах судов верхние слои снарядов продавят своей массой проржавевшие оболочки лежащих под ними. Это может случиться через час, неделю или через год, но может быть, ОВ уже проникли в морскую воду после того, как последняя экспедиция 2001 года покинула злополучный район…
В любом случае жители Европы должны знать, что при обнаружении залпового выброса ОВ придется немедленно прекратить добычу морепродуктов в проливах, Балтийском и Северном морях, а также свернуть индустрию отдыха и развлечений на их берегах. Современные приборы не могут уловить столь малые количества ОВ в воде или морепродуктах, однако эти количества будут представлять реальную угрозу для жизни и здоровья как нынешних, так и будущих поколений.
Специально созданная по решению заинтересованных стран Хельсинкская комиссия (ХЭЛКОМ) в 1993 г. признала, что затопленное СССР россыпью химическое оружие пока не представляет реальной угрозы при соблюдении элементарных мер предосторожности (не пользоваться тралами и не становиться на якорь в определенных районах и т. п.). В то время считалось, что в Балтийском море нет концентрированных (судовых) захоронений химического оружия, а полномочия ХЭЛКОМ заканчиваются именно у начала проливов… Таким образом, судовые захоронения Великобритании и США выпали из ее поля зрения.
В 1992 г. Комитет подводных работ особого назначения при Правительстве РФ (КОПРОН) по указанию Президента РФ приступил к изучению этой проблемы, в то время мало кем воспринимавшейся всерьез. Первые же изыскания в данной области показали, что последствия залпового выброса могут оказаться во много раз страшнее последствий Чернобыльской катастрофы. В то время КОПРОН все усилия сосредоточил на ликвидации последствий катастрофы атомной подводной лодки «Комсомолец», затонувшей после пожара в Норвежском море на глубине 1700 м в экономической зоне Норвегии. Катастрофа произошла в 1989 г., и к 1992 г. были обнаружены протечки радиоактивных материалов из реактора АПЛ.
По оценкам специалистов, была реальна угроза залпового выброса плутония из боеголовок ядерных торпед, что повлекло бы за собой загрязнение обширной акватории Норвежского моря и его дна. Дальнейшее развитие событий мало чем отличалось бы от описанной выше картины – перенос радиоактивного плутония по пищевым цепям от морского дна до обеденного стола, язвы, онкологические заболевания, мутации, уродства…
Усилиями тысяч отечественных ученых и специалистов проблема была успешно решена. В ходе ее решения были проработаны сотни вариантов, созданы десятки уникальных технологий, найдены нетривиальные способы действий в сложившейся обстановке и ей подобных. В частности, были отработаны технологии, позволяющие надежно изолировать любой подводный объект, представляющий экологическую угрозу, на глубинах до 6 км. Параллельно шли поиски решения проблемы затопленного химического оружия.
Убедившись, что затопленное химическое оружие реально угрожает жизни нынешних и будущих поколений, мы подготовили доклад Президенту РФ, с которым он и был ознакомлен в 1995 г. В том же году глава российской делегации на крупнейшей международной конференции по рыболовству в Киото (Япония), бывший министр рыбного хозяйства СССР В.М. Каменцев поделился нашими опасениями с представителями 103 стран. Но далее события приняли неожиданный оборот. Вызвавший шквал вопросов доклад на следующий день был… напрочь забыт. Похоже, участникам форума объяснили возможные последствия разглашения в прямом смысле слова взрывоопасных данных…
Первую экспедицию к компактным захоронениям в проливе Скагеррак нам удалось организовать в 1997 г. Шведские власти любезно сообщили нам координаты известных им судов-«смертников» в районе порта Люссекиль в проливе Каттегат. Пользуясь этими данными, экспедиция на научно-исследовательском судне «Профессор Штокман» обнаружила 6 судов в 20 милях к западу от Люссекиля. Первые же пробы воды и грунта показали наличие следов люизита и бактерий, толерантных иприту. Президент РФ распорядился ознакомить с результатами экспедиции правительства стран НАТО и других заинтересованных государств.
15 октября 1997 г. российская делегация на встрече в Осло (Норвегия) довела до сведения представителей НАТО, а также Польши, Швеции, Финляндии, Литвы, Латвии и Эстонии экспериментальные данные о протечках ОВ в районе Люссекиля и наши предложения по предотвращению катастрофы европейского масштаба. Не готовые к подобному сообщению представители этих стран попросили тайм-аут сначала на 15 минут, затем на полтора месяца, но и спустя четыре года никто из них «не вышел на связь».
Между тем экспедиции 1998 г. и особенно 2000-го обнаружили в данном районе на весьма компактном (353 км) участке 27 затопленных судов (некоторые из них при погружении развалились на 2–3 фрагмента). Пробы воды и грунта не оставляют сомнений в содержимом их трюмов. В 2000 г. наряду с ипритом и люизитом были впервые зафиксированы следы зарина. Но самая страшная находка поджидала нас летом 2000 г. — в Балтийском море.
В районе острова Борнхольм было обнаружено затонувшее (затопленное) судно длиной более 100 м. Взяв пробы воды и грунта, научно-исследовательское судно направилось по запланированному маршруту к проливу Скагеррак. Уже предварительные анализы свидетельствовали: пробы содержат ОВ. Отсутствие средств на широкомасштабную экспедицию заставило нас сосредоточить усилия экспедиции 2001 г. именно на этом районе.
В течение нескольких дней неподалеку от находки 2000 г. были обнаружены еще два судна. С глубины 105 м съемочная камера передала изображение, потрясшее даже готовых ко всему операторов. Сильный поток света от прожекторов подводного аппарата высветил борта утопленных (скорей всего, англичанами) судов. Пробоины в бортах и палубах, сорванные (взрывом?) крышки люков – все это мы видели уже не раз. Но внутри корпусов тускло отсвечивали снаряды и авиационные бомбы, лежащие навалом. В свете прожекторов виднелись и пробоины в оболочках боеприпасов… Стоит ли говорить о том, что экспресс-анализы зарегистрировали широкий спектр ОВ?
Информация о результатах экспедиции 2001 г. была предоставлена мировому сообществу, появилась на экранах телевизоров, но… лишь однажды (похоже, по недосмотру). Больше к данной теме никто не возвращался. Очевидно, есть очень влиятельные силы, крайне заинтересованные в том, чтобы подобная информация не омрачала чьего-то безбедного существования.
Немного статистики. В Балтийском море вылавливают около 1 млн т рыбы и морепродуктов в год, в Северном – еще 1,5 млн т. Средний европеец потребляет около 10 кг рыбы в год. Таким образом, за год более 250 млн человек рискуют получить ОВ в качестве приправы к морепродуктам. Как уже отмечалось, инструментальный контроль здесь бессилен. Да и кто из производителей рыбной продукции добровольно согласится прикрыть свой бизнес? В случае возникновения паники и обвала рыбного рынка и индустрии отдыха и развлечений в прибрежных районах суммарный ущерб заинтересованных стран может составить 12–15 млрд долл. США в год. (Чтобы представить себе масштабы потерь, достаточно вспомнить историю с английской «бешеной» говядиной. Ущерб экономике Великобритании от этого скандала составил за 4 месяца более 2,5 млрд фунтов стерлингов. Еще больше она потеряла из-за срыва контрактов с отложенными по времени поставками.)
Самый трудный вопрос, увы, не «кто виноват?» и даже не «что делать?», а как заставить правительства прибалтийских стран перестать уподобляться небезызвестному страусу, и сесть за стол переговоров, пока не поздно. Сама по себе проблема не «рассосется». Это очевидно всем, кроме политиков. И надежда на традиционный русский «авось», проявляемая европейцами, помешанными на своем здоровье, здоровье своих детей и внуков, а также на здоровье будущих поколений (по крайней мере, на словах) — выглядит весьма странно.
Президент РФ давал поручение (№ 1997 от 1 декабря 1997 г.) руководителю Межведомственной комиссии по химическому разоружению (МВКХР) Ю.М. Батурину разработать Международную программу по спасению Балтийского моря. Но… спустя пару месяцев МВКХР спешно ликвидировали, благополучно забыв о поручении. Комментарии, как говорится, излишни…
С более острой проблемой, требующей для своего решения самых неотложных и решительных мер, мировое сообщество, пожалуй, еще не сталкивалось... С окончания последней экспедиции прошло полгода. Что стало со снарядами и бомбами за это время, известно лишь Богу.
Обиднее всего то, что еще 9 лет назад проблема была обозначена, и уже 6 лет мы знаем, что и как надо делать, чтобы предотвратить апокалипсис на Балтике, что есть технологии, техника и специалисты, способные претворить эти идеи в жизнь. Увы, похоже, правительства стран Европы это не слишком волнует. Так, усилия и средства, потраченные на переход к единой европейской валюте, многократно превосходят надобные для решения вышеозначенной проблемы. По расчетам наших специалистов, чтобы решить проблему раз и навсегда, за 4–5 лет нужно истратить 2,5–3 млрд долл., что эквивалентно потерям (в случае залпового выброса ОВ) стран региона за 2–3 месяца. А ведь если ничего не предпринимать, потери, оцененные выше, надо будет умножить не на один десяток лет! Сегодня только общественность может заставить политиков начать поиски решения этой проблемы, соблюдая (не на словах, а на деле) основные права человека: дышать чистым воздухом и пить чистую воду.
Т.Н. Борисов,
вице-адмирал, Герой Социалистического Труда,
доктор технических наук, профессор,
академик РАЕН и Академии военных наук,
в 1992–1994 гг. председатель Комитета подводных работ
особого назначения при Правительстве РФ
|
