С помощью мира Божьего епископы указали на источник зла — рыцарей — и объявили им, в чем заключается их долг. Введя пере­мирие Божие, они предложили аскезу, приспособленную к условиям и образу жизни рыцарей. С помощью тройственной формулы, кре­стовых походов и торжественного посвящения в рыцари они в конце концов интегрировали рыцарство в христианское общество.

Будучи священной войной за освобождение, а после 1099 г. — за сохранение Святых мест, крестовый поход являлся еще и паломни­чеством. Об этом свидетельствуют бытовавшие в Средние века вы­ражения — например, «святой поход», который передает мысль о продолжительных усилиях, предпринятых с целью добраться до гробницы Спасителя. Историк Амбруаз в своей книге «История свя­щенной войны» рассказывает об осаде Акры армией Ричарда Льви­ное Сердце: для него, вне всякого сомнения, крестоносцы были «пилигримами».

Покаянное паломничество отражает новую духовную атмосферу, порожденную клюнийским монашеством. В XI в. оно пережило не­обычайный расцвет, и по выражению И. Правера, часто являлось «делом коллективного искупления». В целом паломничество свидетельствует об искренних вере и чувствах. Но — и можно сказать, что это его непредвиденный эффект, — оно заставило пуститься в путь самых недостойных представителей христианского мира. Нам из­вестны имена нескольких закоренелых грешников, ставших «завсе­гдатаями» на привычных машрутах пилигримов, например Фульк Нерра, граф Анжуйский.

Организаторам крестовых походов и военным орденам, когда настало время их создания, приходилось приспосабливаться к этойситуации, либо привлекая к своей борьбе желающих из числа пилиг­римов на время их пребывания на Востоке, либо вербуя отпетых го­ловорезов, от которых Запад избавлялся, отправляя в покаянные па­ломничества. Однако потребность латинских государств в воинах перевешивала все остальные соображения.

Начиная с работ Поля Альфандери (La Chretiente et l`Idee de croisade), в науке господствовало мнение, что в чистом виде идея кресто­вого похода существовала только во время Первого крестового по­хода и единственного народного похода во главе с Вальтером Голяком и Петром Пустынником. Но уже двадцать лет назад истори­ки выступили против этого однобокого взгляда, чтобы доказать, что на самом деле этой идеей была пронизано все западное общество. По мнению А. Вааса, крестовый поход стал основной возможностью претворить в жизнь рыцарский идеал. «Переход» (passage) за море был внешним выражением религиозного сознания рыцарства. Кре­стовый поход — это прежде всего феномен, связанный с сущностью рыцарства; все остальное либо маргинально, любо вторично²⁰.

Безусловно, крестовый поход переходил из одной крайности в другую, но фундаментальная идея все равно оставалась в силе. До­казательством тому служит орден Храма. Так чем же он был, в конце концов? Оригинальной организацией, воплотившей в себе модель рыцарей Христовых; орденом, примирившим непримиримое и свед­шим воедино две несовместимые функции — воина и монаха, устранив любой источник противоречий между ними. Этот орден стал настоя­щим «воплощением идеологии крестовых походов на постоянной основе, а не только на ограниченное время, как это было с кресто­носцами»²¹.

Все эти идеи можно встретить в прекрасном тексте «.Песни о кре­стовом походе на альбигойцев» Гильома де Тудель. Это произведение датируется XIII в., но, кажется, идеология рыцаря Христова к этому времени не успела устареть. Дело было в 1216 г. Крестоносцы Симо­на де Монфора только что завладели замком Терм. Потерпев пора­жение, граф Тулузы...

Отправился в Сен-Жиль, на большое собрание, где присутствовали духо­венство, аббат Сито и крестоносцы. <...> Аббат поднялся - «Сеньоры, — им сказал он, — знайте, что граф Тулузы действительно почтил меня, оставив землю, за что я ему очень благодарен; и я поручаю его вам». Тогда вскрыли письма, запечатанные в Риме и посланные графу Тулузы. К чему затягивать рассказ? Легаты выдвинули столько требований, что граф Раймунд наконец заявил: все их удовлетворить не достанет и его графства. <...> [Новый собор в Арле]. Крестоносцы письменно составили приговор для графа, который с королем Арагонским ждал их снаружи, на холоде и ветру. Аббат при всех вручил ему грамоту. <...> И вот о чем пошла речь в этой грамоте с первых строк: «Пусть граф соблюдает мир, а также все, кто с ним. Пусть отныне и впредь распустит свои банды наемников. Пусть вернет священникам их права, чтобы они получили все, что попросят. Пусть откажет в покровитель­стве нечестивым иудеям; а тех пособников еретиков, на которых ему укажут клирики, выдаст всех в течение года. И пусть они едят не более двух сортов мяса и носят не дорогую одежду, а грубый коричневый балахон и как можно долго. Пусть они полностью разрушат свои замки и крепости». <...> И пусть каждый год дают по четыре денье раziers (ответственным за соблюдение мира Божьего) с земли, на которую укажут клирики. Все ростовщики пусть откажутся взимать ссуды. <...> Граф же пусть переправится через море и пойдет к Иордану и останется там столько, сколько захотят монахи или римские кардиналы или их доверенные люди. <...> Наконец, пусть он всту­пит в орден Храма или орден Св. Иоанна»²².

Итак, в приговоре фигурируют — война во имя защиты веры, Бо­жий мир и его хранители (раziers), покаянное паломничество к Святым местам, т. е, крестовый поход, и в довершение всего орден Храма или Госпиталя.