Ранее
христианство осуждало всякую войну, любое насилие. Последствие первородного
греха, война, всегда неприемлемая и беззаконная, является бедствием. Однако очень
скоро произошло изменение этой доктрины: вместо того чтобы рассматривать войну
как таковую, упор был сделан на ее участников. Можно ли обвинить того, кто
защищает себя перед лицом агрессии? Христианская теология стала более гибкой и
сформулировала понятие справедливой войны. Война, цель которой заключается в
достижении богатств и почестей, противозаконна — если только ее задачей не
является защита права. Вот тогда она, в принципе, допустима. Война должна быть
последним средством восстановления справедливости, к которому нужно прибегать,
когда все остальные уже исчерпаны. Начать ее может только государь или
государственная власть. Заметим, между прочим, что в любом случае христианство
осуждало усобицы.
В IV в.,
после крещения Константина, Римская империя стала христианским государством.
Хотело христианство того или нет, ему нужно было приспосабливаться к новому
положению дел. Св. Августин первым предлагает теорию справедливой войны:
«Справедливыми называются войны, которые карают беззаконие, когда народ или
государство, которому объявляется война, пренебрегло своей обязанностью
наказывать злодеяния своих подданных или возместить то, что было похищено
благодаря этим несправедливостям». И еще: «Когда воин убивает врага, как судья
или палач, которые обрекают на казнь преступника, я не считаю это грехом, ибо,
поступая так, они исполняют закон».
Справедливая
война является не более чем карательной акцией, но одновременно призвана
искоренить несправедливость. В VII в. Исидор Севильский добавил к определению Августина важное
уточнение: «Справедлива та война, которая начинается после предупреждения и
ведется для того, чтобы возвратить назад имущество или отразить
нападение врагов». Этот аргумент впоследствии послужит обоснованию крестовых
походов, имевших своей целью возвращение Святых мест, беззаконно удерживаемых
неверными14.
В дальнейшем
эта доктрина почти не эволюционировала; однако, придя в противоречие с
реальностью, она стала более изощренной. Папы, проводившие григорианскую
реформу и желавшие «освободить Церковь от мирской власти», стремились
расширить поле узаконенного насилия. Чуть позже мы подробно рассмотрим связь
между крестовыми походами и движением за Божий мир. Здесь же мы ограничимся
лишь ссылкой на мнение Ансельма Луккского, который, как полагает Жан Леклерк,
послужил важнейшим звеном в цепи от св. Августина до св. Бернарда. Пытаясь
защитить действия папы, Ансельм признал за самой Церковью право принимать решение
о применении силы без посредничества какой-либо светской власти. Урбан II об
этом не забыл: произнеся свою речь в Клермоне, он превратил крестовые походы в
сугубо папское дело.
Размышления
св. Бернарда о справедливой войне также оставили глубокий след в истории и
практике первой половины XII в. Война должна быть лишь наименьшим из зол, к которой
следует прибегать лишь в самом крайнем случае и изредка. Война же между
христианами становится законной только тогда, когда под угрозу поставлено
единство Церкви; надо также избегать насилия против иудеев, еретиков и
язычников, так как истину нельзя насаждать силой. Христианин должен
действовать убеждением, а справедливалишь оборонительная война. Св. Бернард
приравнивает крестовые походы против неверных, мусульман к оборонительным
войнам, которые люди ведут с честными намерениями и избегают ненужного насилия15.
От
справедливой войны естественный ход размышлений привел к священной войне. Вслед
за Грацианом канонисты XII в. полагали, что справедлива лишь та война, которая ведется
для защиты истинного Бога, истинной веры и Церкви Божией. Когда она обращена
вовне христианского мира, против язычников и неверных, справедливая война
становится священной. В общем, это особый термин, обозначающий столкновение с
определенным типом противника. Но священная война требует от того, кто в ней
участвует, еще более убежденного осознания своего долга и еще более стойкой
нравственности16. Священная война предполагает подлинное внутреннее
перерождение. Истинно верующий не просто исполняет закон: он еще и сражается за
Христа и умирает ради спасения своей души. Св. Бернард написал об этом без
обиняков:
Когда он предает смерти злодея, это не
убийство человека, а, дерзну сказать, искоренение зла. Он мстит за Христа тем,
кто творит зло; он защищает христиан. Если он сам падет в бою, то не погибнет,
а достигнет своей цели. Ведь он несет смерть во благо Христа, а принимает ее —
во имя блага собственного.
Легко понять,
что идея священной войны полностью укладывалась в концепцию крестового похода,
хотя и не была ее единственным элементом. |